Всадники Дикой дивизии

Когда в 1965 году умер Баадл (Б1ади) Эбергович Ярыжев, Эльдиев Аси Ахтомирович, которому уже исполнилось сто лет, сокрушаясь, сказал: «Такой молодой еще, неделю назад он, как юноша, проделал дорогу из Ангушта в Морчх». Действительно, Аси и Баадл после возвращения из ссылки несколько раз навешали свои родовые села Коашк и Морчх, которые расположены севернее с. Эрзи.

Ярыжев Баадл Эбергович

Последний раз, разгоряченные ходьбой, они остановились у источника отдохнуть и выпить из родника. Аси предупредил товарища, что вода холодная и чтобы он не увлекался. Дошли до места назначения, переночевали, погостили у родственников и через два дня тем же путем вернулись в Ангушт, оттуда на автобусе – в Орджоникидзе, и опять автобусом в Малгобек.

Аси был убежден, что Баадл заболел и так быстро скончался из-за холодной воды, которую они пили из родника. Баадл провел три года на фронтах Первой мировой войны, вернулся домой целым и невредимым. Встретившись, эти два старика говорили о людях, о войне, вспоминали родственников, которых уже полвека не было в живых.

Запомнились истории, рассказанные Баадлом о войне. Когда началась война в 1914 году, Баадл записался добровольцем в Ингушский конный полк, который вошел в состав дивизии, названной позже «Дикой». Перед отправкой из Ингушетии конников напутствовал Деда Арсанов, который отправил на фронт своего сына. Отозвав одного из добровольцев, сказал: «Проследите за тем, чтобы тело сына вернули на родину и чтобы не обезобразили». Так и случилось, юноша погиб, и тело привезли домой. Погибали в бою всадники, бывали случаи, что, боясь быть заподозренными в трусости, безрассудно кидались на немецкие пулеметы.

Однажды во время атаки, цель которой был захват моста и плацдарма для переправы, атака русских войск захлебнулась. С противоположного берега по обеим сторонам моста стояли пулеметы и щедро поливали свинцом наступающих. Командование направило на этот участок ингушский полк. Атака ингушей тоже захлебнулась. Посоветовавшись с командиром, всадники пригласили Асланбека Бийботовича Гиреева, который уже славился, как меткий стрелок. Перед снайпером поставили задачу – снять пулеметчиков, хотя бы на одну на минуту пулеметы должны замолчать.

Асланбек Гиреев взял с собой в помощники молодого всадника, и эти двое поползли в сторону реки. Незамеченными подобрались они на нужное расстояние к мосту, откуда хорошо было видно оба пулемета и по две железные каски над каждым. Асланбек произвел два выстрела, через несколько секунд еще два. Дал знак товарищу, тот поднял папаху на винтовке. По этому сигналу приготовившиеся всадники ринулись на мост. Через какое-то мгновение уже шла рубка на том берегу. Плацдарм был захвачен. Когда осматривали мертвых пулеметчиков, отметили у всех четверых попадание в переносицу – ровно под козырьком каски. Похвалили светлый глаз Асланбека. Не одного ингуша спас этот глаз перед атакой.

Жизнь на фронте даже вне боев нелегка, но и тут бывают случаи, когда без смеха нельзя вспомнить тот или иной эпизод. Баадл рассказывал, как-то стояли они в польской деревне, недели две. Как никогда было трудно с питанием, обоз где-то застрял, всадники ругали тыловиков, обозников, немцев. В богатом доме поляка, где расположились 5-6 всадников, к ним относились недружелюбно. Поляки с ненавистью смотрели на русские войска и на ингушей. На предложение продать хлеб, даже не отвечали, а если и отвечали, то с издевкой, мол, вас сюда не приглашали. Несколько дней прошли в таких натянутых отношениях. Как-то, занимаясь во дворе ремонтом конской сбруи, чисткой оружия, всадники обсуждали поведение поляков, когда один из них заметил:

— Ведь они смотрят на нас, как на врагов, вот бы их напугать.

Асланбек обратился к Баадлу:

— Смотри, какой справный бычок в загоне. Ты испугаешь их своим голосом, они убегут, а мы бычка пустим в котел.

Все засмеялись, знали какой мощный голос у Баадла. Действительно, голос его был необыкновенным. Рявкнет, бывало, лошади приседают, собаки пулей уносятся, не разбирая дороги. Страшный голос был у потомка Ярыжа, который также славился громовым голосом. Подхватили товарищи просьбу Асланбека, стали убеждать его, и убедили.

Вышел Баадл на середину двора, поднял кулаки над головой в косматой папахе и закричал. Слово «крик» никак тут не подходит, то ли лев ревет, то ли доисторическое животное. Даже всадникам стало не по себе. Ринулась большая семья поляков со двора. Находившиеся в доме выскочили, выпучив глаза от ужаса, не понимая, что случилось. Даже бабы махнули через плетень, отрывая части юбок. Свиньи, сломав забор, понеслись по улице, все искали спасения. Больше недели еще стоял полк в этом селе, но всадники уже не ругали снабженцев, так как ежедневно варили мясо упитанного бычка, да и запасов хозяйских было не мало.

Через 2-3 дня после исхода поляков, на улице близ дома, где квартировали ингуши, остановился верховой. Всадник спрыгнул с коня и начал чертыхаться. Гиреев вышел к приезжему и, заметив большие звездочки на погонах, обратился к незнакомцу.

— Господин офицер, зачем ругаемся?

Тот засмеялся и показал на пятку сапог, где каблук уже отделился от подошвы. Офицера пригласили в дом, угостили вареным мясом, чесночным соусом и бульоном. Старшие всадники сели за стол, младшие обслуживали и не садились. Самого проворного послали решить вопрос с сапогами для офицера. Гость с аппетитом ел и приговаривал: «Разные блюда пробовал, но такое ем впервые». Всадники переглянулись и усмехнулись, вспомнив бегство поляков.

Садясь за стол, офицер представился – Аксаков. Когда гость насытился, Асланбек спросил, что это за фамилия у русского человека. «Акх саг» – это вайнахское имя, акх – «дикий», саг – «человек». Офицер ответил, что их древний род идет от выходца из Кавказа, и что если у ингушей существует имя Акх саг, то он готов называться ингушом. Говорил он полушутя.

Пока офицера занимали разговором, вернулся всадник с новыми офицерскими сапогами, которые пришлись впору Аксакову. Переобувшись, гость изъявил желание расплатиться за сапоги. Ингуши с возмущениями отвергли это предложение. Гонец же рассказал, что за сапоги уже расплатился ляжкой бычка и еще кое-что додаст снабженцу. Когда гостю рассказали, откуда взялась ляжка бычка, тот чуть не упал со стула.

— Ну, ингуши! Ну, соплеменники!

Долго смеялся… С уважением смотрел на Баадла и повторял:

— Ну, ингуши!

Баадл, как бы оправдываясь, сообщил, что он каждый день поит-кормит брошенный хозяевами скот. Попрощавшись с ингушами, офицер уехал по служебным делам. Хозяева-поляки так и не появились. Ночью как-то заметили хозяина, который крутился у загона со скотом. Перед уходом полка из этой деревни, ингуши поймали хозяина. Привели в дом и предложили назвать цену за съеденного бычка. Поляк замахал рукой и, путая русские и польские слова, отказался от денег. Более того, стал доказывать, что солдат надо кормить и всячески помогать.

— Перевоспитал ты гяура, — сказал Асланбек Баадлу.

Но всадники скинулись, положили деньги на стол, чтобы не вспоминали их потом недобрым словом. Разные дороги еще предстояли Дикой дивизии, а в 1917 году она вернулась на Кавказ, в ее рядах и всадники Ингушского конного полка – Асланбек Бейботович Гиреев (житель с. Плиево, 1888 г. р., имевший награды в Первой мировой войне, скончался в 1939 году) и Баадл Эбергович Ярыжев, рожденный в 1889 году в с. Морчх, награды никогда не носил, умер в 1965 году в г. Малгобеке, похоронен в родовом селе.

Р.S. Ингуши считали не этичным носить награды и надевали их по просьбе для фотографии, но бывало, и для такого случая не хотели нарушать негласный кодекс.