Расскажи-ка, дядя

Подробное изучение истории нашей страны в эпоху сталинизма показывает нам сегодня, каким чудовищным образом осуществлялось не имеющее аналогов тотальное переселение северокавказских народов из мест постоянного проживания в Казахстан и Среднюю Азию. Проигнорировав ст. 15 Конституции ЧИАССР, которая устанавливала, что «территория республики может быть изменена только с согласия ЧИАССР», Государственный комитет обороны СССР 31 января 1944 года утвердил постановление о выселении ингушей и чеченцев в Казахскую и Киргизскую ССР. Выполнение этой кощунственной миссии было возложено на самого активного члена партии порабощения в Стране Советов – Лаврентия Берия. Сразу же после принятия этого постановления он вылетел во Владикавказ для принятия необходимых мер в осуществлении поставленной задачи. 17 февраля 1944 года Л. Берия в своем телеграфном сообщении доложил И. Сталину о том, что подготовка операции по выселению чеченцев и ингушей близится к концу.

О том, как в условиях строгой секретности осуществлялось это мероприятие, незадолго до своей смерти, лет пятнадцать тому назад, рассказал мне мой дядя Билан Берсаевич Тумгоев, который поведал очень интересную историю. Оказывается, тот молодой телеграфист по имени Заур, который передавал текст телеграммы Берия в Москву под грифом «секретно», был хорошим приятелем и частым гостем моего дяди, проживавшего тогда вместе с родителями в с. Базоркино Пригородного района.

В тот же вечер, когда телеграмма была отправлена, Заур приехал к другу Билану и признался ему в том, что его мать – ингушка, и поэтому он не может скрывать от них настоящую правду. Всё, что он поведал моему дяде далее, с трудом укладывалось в голове, но такова была реальность. Рассказав о последней депеше Берия в Центр, Заур ясно дал понять, что ждет ингушей в ближайшем будущем. По его словам получалось, что он и раньше был свидетелем закулисных политических интриг с участием Берия через почтамт, когда он и его подданные составляли наговоры на ингушей и отправляли их через телеграфную связь.

Учитывая всю серьезность и конфиденциальность задач, стоящих перед службой связи, все работники почты в те годы давали клятву о неразглашении военной тайны, и поэтому Заур хорошо понимал, что с ним и с его родителями может статься, если узнают, откуда и через кого произошла утечка информации. Но он так уважал и любил этих людей, что на свой страх и риск рассказал Билану об этой важной телеграмме Берия в Москву, в которой ясно говорилось о том, что до поголовного выдворения ингушей из своих собственных жилищ оставалось всего несколько дней.

После того как друг Заур уехал домой, мой дядя поделился полученной информацией с отцом, не называя её источника. Отец Билана, Берс – грамотный по тем временам человек, инженер железнодорожных путей, – внимательно выслушав своего сына, сказал: «Я слышал об этом от других людей, но не хотел в это верить. Но сейчас я чувствую, что неспроста люди забеспокоились, и поэтому нам надо быть готовыми ко всему!» Боясь открыто и широко распространяться по поводу имеющихся у него сведений, Билан всё же попытался довести до своих родственников и некоторых односельчан, что над нашим народом «собираются черные тучи», но к нему мало кто прислушивался. И только в день высылки к нему подходили люди и причитали с сожалением о том, что не послушались умного человека и поэтому собрались в дорогу, как говорится, кто во что одет. В этом плане семье Тумгоевых повезло больше: у них на руках была приличная сумма денег, которую они собрали, в спешном порядке продав большую часть имущества и живности.

Преодолев тяжелый путь, семья моего дяди в целости и сохранности была доставлена в Акмолинскую область Казахской ССР, где они и жили вплоть до окончания срока репрессий. Надо сказать, что добраться до места назначения без потерь им удалось благодаря тому, что они из дому с собою взяли достаточно зерна и муки, а также запаслись высушенными сухарями по совету друга Заура. В том товарняке, кроме дяди и его домочадцев, находилось ещё четыре семьи. И каждый раз, когда они принимались за трапезу, вокруг них появлялось столько голодных глаз, что бабушка моя не выдерживала и делилась с каждым поровну.

Но вот что самое интересное: в течение всего времени пребывания нашего народа в ссылке, мой дядя через местного начальника почты два или три раза в год получал от незнакомого адресанта посылки с продуктами и предметами первой необходимости. Всякий раз, когда дядя открывал посылку, он надеялся, что найдет в нём хоть какую-нибудь весточку от любимого друга, а что это именно Заур так о них заботится, он нисколько не сомневался. Но никаких письменных сопровождений в посылочных ящиках не оказывалось, более того, на месте обратного адреса всегда указывались разные данные. Создавалось такое впечатление, что этот таинственный незнакомец ездит по всей стране и с разных почтовых узлов отправляет им посылки. Но один Аллах знает, как они были к месту и ко времени: дядя вспоминал позднее, что посылки эти спасли не одну человеческую жизнь от голодной смерти. А порой этот гуманитарный груз дядя полностью отдавал соседским детям – чеченцам, у которых от тифа умерли родители. Как и сотни других, они прозябали в полной нищете и голодали…

Так прошло тринадцать лет. К этому времени уже не было в живых родителей моего дяди, и он уже успел обзавестись семьей. Весть о том, что вайнахи реабилитированы и можно возвращаться домой на родину, стала для них самой желанной. Но вместе в этой вестью прекратились и посылки: видимо, тот, кто отправлял их, знал, что наступило потепление, и репрессированные народы вскоре вернутся домой.

Вспоминая это нелегкое время, дядя Билан любил повторять, что никакие земные богатства не заменят человеку духовное сострадание близких, которые, невзирая ни на что, вкладывали свою душу и силы ради спасения других. Было видно, что он каждый день ждёт чего-то, и не может сказать никому, как для него это важно. И только спустя многие годы, когда эпоха сталинизма канула в Лету, мой дядя получил одно-единственное письмо от своего преданного друга, который, по роду службы оказавшись за границей, остался там жить и больше в Союз не возвращался. Содержание этого письма – послания из далекой молодости – мой дядя держал в строгой секретности, а когда понял, что серьезно болен, уничтожил его. Немного позже он каким-то образом узнал, что его дорогого Заура уже нет в живых. Это был 2001 год. За день до своей смерти дядя сказал нам, что видел своего друга во сне, который звал его к себе в гости. Это были его последние слова…