Зов крови

Удивительные и интересные рассказы слышишь порой от знакомых, близких, случайных встречных и задумываешься над тем, что не всегда сценарии индийских фильмов выдуманы, что есть и в жизни место подобным явлениям, как в этом рассказе, который поведал мне накануне один знакомый. 

— … Это было в 70-х годах прошлого столетия. Мы приехали в Казахстан на строительные работы, выражаясь языком того времени — «на шабашку». Пока бригадир занимался организационными вопросами, мы решили провести досуг на местном футбольном поле в качестве зрителей, где играли сельские мальчишки.

Один среди них выделялся своим азартом, манерами поведения, что выражалось в подаче мяча, в голосе, в движениях, весь характер напоминал нам нас самих. «Воллахи, — сказал один из нас, – это явно ингуш, почему-то он мне напоминает наших пацанов».

После игры мы подозвали его и спросили кто он, и как его фамилия. Он, не задумываясь, чётко ответил: «Я ингуш. Мой батя (назвал известную ингушскую фамилию), как только я родился, сбёг на Кавказ. Живу с мамой и бабушкой». Ему к тому времени было около девяти лет. Запамятовал, к сожалению, как его звали. Мы его нарекли традиционным именем – Ваня.

Узнав, что мы тоже ингуши, мальчик очень к нам привязался, стал приходить в бригаду каждый день, помогал нам, старался принимать участие в строительных работах, бывал повсюду там, где нам приходилось работать, общаться и отдыхать. В общем, дело дошло до того, что мама и бабушка мальчика пришли к нам с просьбой оградить сына от нашей дружной компании. Но ни наши просьбы, ни доводы о том, что эта дружба ни к чему хорошему не приведёт, по словам его родных, не возымели на него никакого действия. Он продолжал приходить. Уже к завершению нашей работы, в начале осени, мы так привязались к мальчику, что даже его отсутствие до обеда, когда он уже посещал школу, казалось нам очень затяжным.

И вот перед самым нашим отъездом он пришёл к нам с походной сумкой за плечами и уверенно заявил, что поедет с нами разыскивать своего отца. «Мама и бабушка согласны, — сказал он, — они сами вам об этом скажут сегодня». Мы опешили, что-что, но к такому разговору мы не были готовы. Да и как привести сына домой, когда мы ничего про его отца и месте его жительства не знаем. Но не это было самой большой проблемой. В Ингушетии найти человека не так уж и тяжело, все друг друга знают. Но мы не ведали, жив ли он или нет, обрадуется ли сыну, как его встретят он и его близкие. Вопросов было много.

Мы как-то предательски замешкались, явно не готовые к такому обороту. Мальчик смотрел на нас в недоумении и, с каким-то внутренним надрывом, в отчаянии произнёс: «Я сам найду батю. Вы меня только довезите до Кавказа».

И тут один из нас и говорит: «Я не смогу его здесь оставить. Он мне по ночам будет сниться». «А если его родные не примут, — поинтересовались мы, – что будешь с ним делать?» «Усыновлю, — ответил он решительно, — нельзя его здесь оставлять, нельзя потерять его. Ведь в нём сидит наш дух, взгляните в его глаза, как же мы предадим его сейчас». И, посмотрев на пацана, спросил: «Останешься у меня?»

Радости мальчика не было предела, он, конечно же, согласился и на это решение. К вечеру подошли и его мама с бабушкой, напекли нам на дорогу пирожков, понакупили обновки сыну, понадавали нам тысячу советов и взяли с нас столько же обещаний «довезти», «сообщить», «не бросать» ну и т. п.

По приезде на Кавказ, мы принялись за «дело» мальчика. Отца мы нашли сразу же и поехали к нему прямо домой. К нам вышел дедушка этого пацана. Не говоря ему о цели своего визита, мы поинтересовались, где работает сын, и отправились к нему на работу. Последний, как только увидел нас и сынишку, даже не стал спрашивать. Сын кинулся к нему в объятия, прежде чем мы успели что-то сказать. Встреча была трогательной, тёплой и радостной, вопрос о том, примет или нет, даже не обсуждался. Но всё же что-то тревожило нашего нового знакомого. И как только мы, с чувством исполненного долга, собрались уходить, он попросил нас об одолжении.

«Мне очень стыдно будет представить сына своему отцу, — сказал он. – Я много думал о том, чтобы привести его домой, но не решался огорчить его. Не из страха, что отец моего сына не примет, мне стыдно из-за своего такого вольного поведения. Сделайте это за меня, если вас не затруднит. Окажите услугу».

Мы поняли его состояние и согласились. Вернулись опять к его дому и сказали деду о цели своего визита, при этом отметив, что сын в курсе и не решается сам сообщить такую новость отцу. Как только дед взглянул на внука, он обнял его и отвернулся, не в силах сдержать эмоций. Потом уже слезы и радость слились воедино. «Признать ошибки молодости — тоже достоинство, — сказал нам дед, — но он опоздал на девять лет, и неизвестно, сколько бы ещё ждал, если бы не вы». Он долго благодарил нас за такой подарок судьбы. «Будет у наших сестёр теперь и брат, — радостно повторял он. – Зов крови его привёл к нам. Из него выйдет достойный человек».

— Я знаю, что мальчик вырос, стал уважаемым и почитаемым человеком в ингушском обществе, знаю, что имеет уже взрослых детей, живет и здравствует сегодня среди нас, и что до последнего поддерживал связь с матерью и бабушкой, которые остались там, на своей родине, — завершил свой рассказ мой собеседник.