Безумству храбрых…

Как много имен павших ингушей нам ещё предстоит выяснить, сколько их осталось в безвестности и какие они подвиги совершили – покажет время. Этим успешно занимаются поисковики. Но сегодня ясно одно – и известные нам, и безвестные — они до конца исполнили свой долг перед большой и малой родиной, мужественно защищая наши рубежи от немецких захватчиков в годы Великой Отечественной войны. 

Есть и у нашего народа свои Матросовы, Космодемьянские, Маресьевы и Кузнецовы. Это – Ибрагим Газдиев, грудью накрывший амбразуру, Асият Тутаева, военврач казненная фашистами, Мурад Оздоев, совершивший более 250-ти боевых вылетов и сбивший десятки вражеских самолетов, Абдула Цороев, разведчик, что называется, от Бога, служивший в партизанском отряде Героя Советского Союза Дмитрия Медведева…

Сегодня наш рассказ об Ибрагиме Эльбердовиче Газдиеве, человеке, совершившим бессмертный подвиг. И прозвучит он благодаря стараниям его родного племянника – Шарпуддина Газдиева, который бережно хранит о нем память и немногочисленные газетные вырезки. Вот как описывается подвиг Ибрагима Газдиева в одной из них: «Он мог быть представлен к высокому званию Героя Советского Союза. Ибрагим был родом из села Бозоркино (Мочхкий – юрт), его отец Эльберд и брат Ахмет были красными партизанами и воевали против деникинских войск в Ингушетии. В их доме находился штаб Красной армии в годы гражданской войны, за что их семья поплатилась жизнью деда Ибрагима Эда Газдиева и сожженным домом.

Судьба распорядилась так, что именно Ибрагиму, учителю по профессии, пришлось уйти на фронт защищать Родину. По сегодняшний день его семья хранит треугольники фронтовых писем, в которых он рассказывает о своих нелегких днях. За давностью лет тетрадные листы потеряли свой первоначальный вид, но память о героической жизни Ибрагима должна остаться в сердцах многих поколений ингушей. Это был мужественный и достойный человек, которого учили жизни его родители — люди сильные духом».

Очевидцем его подвига оказался фронтовик Саадул Арсамаков, который незадолго до смерти поделился с семьей Ибрагима Эльбердовича о его службе.

«После Туапсе, наша дивизия шла через Кубань, через станицы Северскую, Ивельскую, Ахтырскую, Лабинскую и др. Затем нас повернули на юг, мы с боями заняли небольшой поселок. Предполагали, что двинемся на Новороссийск. Разведка не обнаружила неприятеля, и дивизия ночью без боя несколько продвинулась вперед. Мы окопались, ожидая атаки фашистов. Однако оказалось, что это был тактический замысел противника, и мы оказались в окружении, в «мешке».

Огонь неприятель вел непрерывно, кукурузное поле рядом с нами было словно скошено снарядами и пулями. Все эти дни мы питались этой кукурузой, другой еды не было. Ситуация с каждым часом становилась все хуже и хуже. Полковник, начальник штаба дивизии, вызвал меня и спросил: «Ну, что делать будем, батька?» — я только усмехнулся в ответ, тогда полковник прикрикнул: «Ты чего смеешься, кругом люди гибнут?».

Я ответил: «Товарищ полковник, не уничтожив огневые точки немцев (дзоты), мы не сможем выйти из окружения». Всего было замечено 17 дзотов противника. Начальник указал на меня пальцем и сказал: «Вы будете первым из 17 человек, которые пойдут их уничтожать».

Каждый из нас должен был уничтожить одну огневую точку, Ибрагиму Газдиеву никто не приказывал, не принуждал быть среди этих 17 бойцов, фактически идущих на смерть. Мы стали рядом с моим земляком Гири Балаевым, когда между нами протиснулся Ибрагим. Мы стали уговаривать его выйти из строя, говоря, что кто-то должен остаться, чтобы рассказать о нас дома, мы вытолкнули его из шеренги. Он ушел и встал в строй с другого конца. Когда я шел к своей огневой точке, меня ранило в голову и, теряя сознание, я увидел Ибрагима, бросившегося на амбразуру и накрывшего своей грудью пулемет».

Вот таким человеком был Ибрагим Эльбердович. И пусть кто-то упрекнет таких людей за безрассудство. Но именно о таких пишут книги, стихи, сочиняют песни. Именно о таких говорят: «Безумству храбрых поем мы Славу!»