СМС-сообщение в двух словах…

Поэзия – эта та область духовности, где можно более доступным языком передать всю гамму человеческих переживаний, прививать своим поэтическим слогом чувства сострадания и сопереживания к окружающим, ненависть к несправедливости и лжи, любовь к Отечеству, благородство и достоинство.
Именно так можно охарактеризовать поэзию ингушской поэтессы Ашат Кодзоевой.

— В 2015 году Союз писателей Ингушетии пополнился новыми поэтами и писателями, — говорит председатель Союза писателей Республики Ингушетия Рая Дидигова, — среди них особое место занимает поэзия Ашат Кодзоевой. У неё свой индивидуальный стиль. Не прочувствовать всю силу очарования её поэтического таланта, не постичь те ценности, которые превалируют в её сочинениях, где она очень внятно излагает свою мысль, просто невозможно. С этим, думаю, никто не поспорит.

Поэзия Ашат Кодзоевой стала известна широкому кругу читателей после выхода в свет её поэтического сборника «ДогIан мукъам» («Мелодия дождя») в 2013 году. Ярким, самобытным пером поэтесса обозначила своё имя рядом с писателями и поэтами ингушской литературы.

— Первые стихи я стала сочинять ещё в 3-м классе, — говорит она, — видимо, сказалось чтение детских книжек, которыми я зачитывалась. Старшая сестра приносила мне их из библиотеки, а отец покупал каждый раз, когда возвращался из кузницы домой. Рядом с ней был книжный магазин. Он любил в уголочке подписывать книгу с наилучшими пожеланиями. Вообще у нас в семье такая традиция: дарить друг другу книжки и обязательно подписывать. Отец сам любил читать, мы выписывали очень много газет, журналов. Он был одаренным человеком, но судьба лишила его возможности продолжить своё образование. Необходимость выживать, условия, в которые на долгие годы был обречён мой народ, не дали ему такой возможности, но в своих детях, то есть в нас, он постарался компенсировать этот пробел.

Старшая сестра очень гордилась талантом маленькой Ашат и любила показывать её стихи своим друзьям и подругам. А Ашат аккуратно записывала свои детские рифмованные строчки в 12-листовую тетрадку, которая у неё как-то пропала. Это на долгое время отвлекло юную поэтессу от едва начавшегося, робкого сочинительства.

Ещё в первом классе Ашат удивила своего учителя, известного ингушского поэта и художника Али Хашагульгова, рассказав наизусть стихотворение Саида Чахкиева «ШайтIилг» («Чертенок»). Он был в восторге от этого чтения и подарил ей детскую книжечку, подписав: «Ученице Ашат за ее хорошую учебу. Учитель Али Хашагульгов». Ашат очень дорожила этим подарком и была безумно рада, что хоть и немного, но имела радость быть знакомой с этим гениальным человеком.

В шестом классе она вновь стала собирать свои стихи, но уже в общую тетрадь. Однако та же участь постигла и её. В те годы многие школьники и школьницы собирали стихи, любили их читать и перечитывать. Вообще отношение к поэзии до появления глобальной интернет-зависимости было особенное. Стихи собственного сочинения нашей героини, видимо, кого-то очень заинтересовали, тем более что она никому их не давала читать, и их просто выкрали из праздного любопытства. Наступил очередной надлом над её поэтической строкой.

После окончания школы, в 1984 году, она поступает в медицинское училище во Владикавказе. Одновременно, познавая таинства врачевания, она с удвоенным желанием начинает писать уже зрелым поэтическим слогом. В это же время в ней просыпается желание писать на родном языке. Она решила попробовать и поняла, что будет писать, и сама была рада такому творческому открытию. В скором времени стихотворения на родном языке полились одно за другим.

Когда начались события осени 1992 года, у Ашат было собрано несколько общих тетрадей, где превалировали стихи на родном языке.

— Дом наш, как и половину села Тарского Пригородного района, боевики подожгли в первые же дни конфликта, — вспоминает Ашат. — Спасаясь от преследования, мы бежали по узкой горной тропинке в Джейрахское ущелье, где нас приютили и отогрели жители горных сёл. Ничего из дома мы взять с собой не успели. Но я захватила с собой блокнот, ручку и свой транзистор на батарейках.

Вместе со стихами Ашат в селении Тарском сгорели и её мечты, и надежды, и всё то, что связывало её с детством и юностью. Стихи, наполненные болью, облитые кровью и крайне эмоциональные, полились строка за строкой по белому листу, окроплённому горькими слезами, по пропавшим без вести, по невинно убиенным, по сожжённым сёлам, мечетям, по затоптанным военными сапогами душам, по родным очагам, не дающим покоя во снах, по всему тому, что осталось там, за колючей проволокой беззакония и мракобесия.

— В один из дней я просто уничтожила их, оставив лишь некоторые, как память, — говорит Ашат. — Я долго думала, прежде чем расстаться с ними. Не знаю, правильно ли я поступила или нет, но хочу думать, что так будет лучше. Мне больно было читать их, когда в каждом слове была открытая рана, слышался крик души, и чувства переполняли моё сердце.

В жизни Ашат вновь наступило время творческой депрессии. Но где-то в конце 90-х поэзия вновь стала бить из неё ключом. Строки её новых стихов полились из поэтической души, закованной долгое время в холодные цепи окружавшей её действительности, после всего того, что пришлось испытать ее семье, народу, жителям ингушской национальности, проживавшим в Пригородном районе до осени 1992 года.

— Самое печальное в период творческого всплеска было то, — признаётся Ашат, — что строки из потерянных стихов всё время всплывали передо мной как живые, рифмуясь и кучкуясь, мешали родиться новым стихам, перебивали мысль за мыслью. Это, не скрою, было очень больно. Но ничего с этим сделать я уже не могла. К сожалению, я не запоминаю своих стихов. Когда моих новых сочинений было достаточно для сборника, я решила во что бы то ни стало издать их, чтобы вновь не испытывать судьбу. И с таким решением я пришла в Национальную библиотеку Республики Ингушетия, к её руководителю Радиме Газдиевой. Решение издать сборник в рамках проекта НБ РИ «Библиотека поэзии» было принято, и они ждали своего литературного критика Хаважа Накастоева

— Мне давно предлагали познакомиться с её поэзией, — вспоминает Хаваж Накостоев, — но всё руки не доходили. И вот как-то вечером я решил для начала их просто просмотреть. Однако с первой же строки я понял, что это настоящая поэзия. Ночь пролетела за чтением её стихов, а было их более ста. Я просто не мог оторваться от них. Так ярко и образно, так искренне и откровенно о человеческой сущности, близкой и понятной ингушскому читателю, на ингушском языке стихи ещё никто не писал. Это моё мнение, а я знаком с ингушской поэзией. Что меня поразило больше всего – это умение женским взглядом уловить и передать дух и мировоззрение ингушского мужчины. Вот что меня тронуло больше всего. Она пишет о чести и достоинстве, о несправедливости и благородстве, прославляет мужество, стойкость духа и ответственность перед миром, не приемлет лжи и низкопоклонничества. Причём у неё очень колоритный, богатый ингушский язык. Она не боится экспериментировать фразами, выражениями и вносит своего рода новаторство в ингушское стихосложение.

А рано утром следующего дня Ашат получила СМС-сообщение, где он выразил свое отношение к стихам в двух словах: «Ты – поэт!»

Проект «Маьт-лоам» при Национальной библиотеке – это литературное сообщество, клуб любителей, начинающих и пишущих писателей и поэтов на ингушском языке. Ашат Кодзоева создала его для того, чтобы творческие люди имели возможность общаться друг с другом, делиться своим опытом, взаимообогащаться и писать не «в стол», как долгие годы это приходилось делать нашей героине, потому что не было другой возможности, а в творческой атмосфере, набираясь опыта и расширяя свои возможности. К сожалению, и в силу занятости на работе наших литераторов, и в силу того, что в республике не так легко добираться на транспорте, встречи членов «Маьт-лоама» происходят не так часто, как хотелось бы.

— С тех пор, как я поймала себя на том, что могу писать на родном языке, я стала получать от этого удовольствие в разы больше, — говорит Ашат, — хотя отказаться от желания писать на русском я тоже не хотела. Одно другому не мешает. Но мы просто не имеем права, владея своим языком, не писать на нём, не говорить на нём, не мечтать на нём. Об этом стоит задуматься каждому, особенно сегодня, когда дома с детьми родители говорят на русском языке. Это, конечно же, хорошо, знать русский язык, но не в ущерб ингушскому. Ведь испокон веков родной язык впитывался вместе с молоком матери. Где и как детям постигать его? Говорят, у народа, забывшего свой язык, – печальное будущее.