Юнус-Бек Евкуров: «Наших предков никто не принуждал, они осознанно сделали свой выбор»

17 марта Ингушетия отметила 245-летие добровольного вхождения в состав России. В преддверии знаменательной даты глава республики Юнус-Бек Евкуров рассказал в интервью ТАСС, как делегация ингушского народа — 24 ингушские фамилии — приняла российское подданство, за что он благодарен экс-министру обороны Анатолию Сердюкову, и почему больше не рассматривает анонимные обращения. 

Судя по информационным событиям, в Ингушетии относительно соседнего с ней региона – Чечни – все более или менее спокойно. В Грозном многотысячные митинги против карикатур на Пророка, вокруг Грозного — расследование убийства Бориса Немцова…

— Каждый занимается своим делом, работает на своей территории и своими методами. У нас тоже был мирный митинг, пусть и не столь многочисленный. Вопрос ведь не в количестве собравшихся. Мы ни с кем себя не сравниваем. Всевышний и России помогает, и другим странам. Бог дает всем на планете. Ребенок родился — Господа благодарим, дом построили — с Божьей помощью, кто-то умер — и на то воля Всевышнего. Все под ним ходим.

Чтобы вы знали: при открытии любого объекта в нашей республике — будь то школа, детский сад, больница или магазин — обязательно читается молитва, соблюдается определенный религиозный ритуал. Это обязательно.

Мы понимаем: есть федеральный центр, он выделяет финансирование на социальные нужды, ФЦП. У республики есть собственные доходы, но для каких-то проектов нужны спонсоры. Все от Бога.

Когда говорим, что Аллах дал, это не означает, будто на нас с небес высыпали мешок денег. Нет, это возможность жить, развиваться, трудиться. Мы вот начали строить в Магасе Соборную мечеть на средства, поступающие в специальный фонд. Пока вышли на уровень первого этажа. Прикинули: если такими темпами двигаться, еще десять лет проковыряемся, поэтому ищем сейчас новых меценатов, чтобы завершить работы.

— Что приурочено к памятной дате вхождения Ингушетии в состав России?

— Занимаемся сразу несколькими социальными проектами — это и комбинат детского питания, и новые школы, детсады, больница… Когда слышу, что другие регионы обеспечены детсадами лишь на 80%, горько усмехаюсь. О чем мне говорить со своими жалкими 15%? Хорошо, вице-премьер Ольга Голодец «пробила» целевую программу, за два года мы смогли построить десять садов. Но надо ведь еще 230, чтобы закрыть проблему дошкольных учреждений в республике! Жаль, не удалось к юбилею справить новоселье Национального музея, на что очень рассчитывали.

— Не успели достроить здание?

— Даже не начали! Финансирование перенесли на более поздний срок. Федеральная целевая программа «Культура России» пока оставила нас без денег. Не беда, мы и так сможем показать и рассказать, какие узы связывают Ингушетию и Россию.

Наших предков никто не принуждал, они осознанно сделали выбор. К слову, и до 1770 года ингуши обеспечивали безопасность почтовых перевозок из царской России в Закавказье, Турцию, Иран. Кареты с дипломатическим багажом, важными документами, другими ценными грузами наши отряды встречали у кавказских ворот в районе Ставрополя или Краснодара и сопровождали, скажем, до Тифлиса. Разрешение на это предоставлялось специальными грамотами, заверенными царской печатью.

Интересно, что не было ни одного случая ограбления почтовых экипажей. Наши предки службу несли четко. А в 1770 году представители двадцати четырех ведущих ингушских фамилий от имени ингушского народа согласились принять российское подданство. Акт подписали у села Ангушт, от названия которого, как полагают, и произошло слово «ингуш».

— Теперь село называется Тарское. Республика Северная Осетия.

— Да, там сейчас живут и ингуши, и осетины. А современные географические границы — отдельная тема, мы сейчас говорим об истории.

Самостоятельной административной единицей Ингушетия стала недавно — в декабре 1992 года. Прежде входила в состав Терской области, Горской Республики, Чечено-Ингушской.

Разные периоды случались на протяжении веков, но за точку отсчета мы берем 1770 год, с которого наша история стала общей. Да, каждому народу хочется подчеркнуть свою исключительность, рассказать об особом пути и заслугах. Наша молодежь иногда спрашивает меня, ожидая услышать утвердительный ответ: «Ингуши лучшие?» Я говорю: «Мы должны занимать собственное место среди равных». Как-то предложил студентам, задавшим такой же вопрос, попытаться первыми выскочить из двери аудитории. Что получится? Толчея, давка и ругань. Зачем это? В любой ситуации надо достойно представлять народ, тейп, семью. Тогда будешь первым. Всегда. Даже если на какой-то момент окажешься в хвосте.

— Вы готовы пропустить других вперед?

— Если они очень торопятся. Толкаться локтями не стану. При этом честь ингуша и республики не уроню.

— По уровню рождаемости Ингушетия сегодня в тройке лидеров в России. И во главе списка по безработице. У вас она выше, чем где бы то ни было в стране…

— Увы. Серьезно занимаемся проблемой, число безработных постепенно снижается, но эту масштабную задачу Ингушетии в одиночку не решить. У нас в регионе никогда не было крупных производств, предприятий тяжелой промышленности. Раньше 60% населения летом трудилось на полях, зимой отдыхало, и всех это устраивало. Сегодня подобный вариант не проходит. Новые рабочие места дает строительство, и таким проектам мы уделяем большое внимание. Да, сейчас идут сокращения, увольнения, но речь в первую очередь о чиновничьем аппарате.

— Причина кризис? Последствия уже ощутимы?

— Цены в магазинах выросли, люди сразу это почувствовали. Средняя зарплата в республике 14,5-15 тысяч рублей. Небольшая. Я внимательно смотрю на ценовую политику соседей по федеральному округу. Стараемся держаться в середине.

Наши оптовики закупают основную продукцию в Нальчике, Ставрополе и в Хасавюрте, а потом уже везут в Ингушетию. Сейчас мы открываем в магазинах что-то вроде социальных пунктов, где самые обездоленные и малообеспеченные смогут покупать необходимые продукты по фиксированным ценам. На докризисном уровне.

Кроме того, по случаю 245-летия раздаем бесплатные продуктовые наборы. Эту идею люди подсказали, когда мы собирали гуманитарный конвой для жителей юго-востока Украины. Мне задали вопрос: помощь Донбассу — прекрасно. А как быть с земляками? Разве у нас нет остро нуждающихся? Я посчитал замечание абсолютно резонным. Теперь будем время от времени проводить такие гуманитарные рейды по республике, хотим дойти до каждого селения.

— Русских в Ингушетии по-прежнему меньше одного процента от общего числа жителей?

— Да, многие уехали в 90-е годы. Процесс возвращения идет, хотя и не так быстро, как хотелось бы. Мы приняли беженцев с юго-востока Украины, но это не носит массовый характер, поскольку в Ингушетии остро стоит вопрос с вынужденными переселенцами из Чечни и Пригородного района Северной Осетии. Люди свыше 20 лет обитают во временном жилье, государство до сих пор не выполнило обязательств, нас не поймут, если станем зазывать к себе жителей Донбасса. Это может вызвать внутренний конфликт, который никому не нужен, кроме наших врагов.

— В истории современной России было несколько генерал-губернаторов: Борис Громов в Подмосковье, Александр Лебедь в Красноярске, его брат Алексей в Хакасии, Владимир Егоров в Калининграде, Александр Руцкой в Курске, Владимир Кулаков в Воронеже, Руслан Аушев в Ингушетии. Потом от практики назначения во главе регионов бывших высокопоставленных военных отказались. Как считаете, опыт себя не оправдал?

— Мое мнение: лучше военным найти иное применение. Армейская школа прекрасна, она воспитывает в человеке много ценных качеств, учит дисциплине, организованности, но на гражданских должностях важно не только это. Управлять областью или республикой — не шашкой махать, мирная жизнь — не поле битвы, тут нет солдат, которых можно бросить в бой под чужие пули.

— Возглавив республику, вы долго испытывали дискомфорт?

— Это чувство и сейчас остается. Не до конца ощущаю себя политиком, не все нюансы схватываю. Ведь настоящий профессионал должен играть на опережение, предугадывать хотя бы на шаг. Иначе не добиться успеха. Это я четко усвоил со времен службы.

— Из армии вы уходили при министре Анатолии Сердюкове. Как бы вы его охарактеризовали?

— Как начальник разведки округа я мог оценивать суть проводимых реформ. В чем-то соглашался с действиями Анатолия Эдуардовича, какие-то его шаги не разделял. Серьезным упущением считал недостаточное внимание к старшим офицерам. Если же говорить о себе лично, не испытываю к бывшему министру ничего, кроме чувства благодарности. Когда я увольнялся, Сердюков, зная тяжелую ситуацию в Ингушетии, передал мне бронированный «мерседес», хотя, конечно, мог этого и не делать.
— Вы никогда не рассказывали, за что в 2000 году получили звезду Героя России. В указе написано «За личное мужество и героизм при выполнении специального задания». Что стоит за этой формулировкой?

— Не думаю, что пришло время раскрывать детали. Пока не до подробностей… Могу лишь повторить слова Ильи Муромца из популярного мультфильма: как-то так. Кстати, я люблю мультики и поставил задачу перед нашим министерством культуры — снять анимационные картины по сюжетам ингушских мифов и сказок. Смешные, забавные, но патриотические. Как «Три богатыря и Шамаханская царица», «Добрыня Никитич и Змей Горыныч», «Илья Муромец и Соловей-разбойник», «Алеша Попович и Тугарин Змей». Это важно для воспитания молодежи.

Пару недель назад в Ингушетии проходил общереспубликанский прием граждан, я ездил по министерствам и ведомствам, слушал, как и о чем чиновники общаются с рядовыми людьми. Кое с кем и сам поговорил. В администрации Назрани мать представляла сына, который сам сделал детский анимационный фильм. С удовольствием его посмотрел, а потом распорядился, чтобы у парня выкупили права на картину и показали ее по телевидению. К чему веду? Есть ребята, которые снимают кино буквально на коленке. А если им помочь?

— Вы лично в своем Twitter мультики выкладывали?

— Это не я. Дочка взяла мой айпад и немного похулиганила.

— Если учесть, что детей у вас четверо, можно предположить, что и остальные записи в социальных сетях за вас оставляет кто-то из семьи Евкуровых?

— Нет, это уже я сам. Конечно, целыми днями в Интернете не сижу. Раз в день помощник показывает подборку ключевых сообщений. По требующим оперативного вмешательства обращениям решения принимаются сразу, без моего личного участия. Я могу уже проверить, что сделано и как. Ну и сам корректирую кое-что, если это необходимо. Готов гарантировать: ни одно сообщение не проходит мимо, не остается без ответа. Это касается и блога, и Twitter, и Instagram, и Facebook.

— Номер вашего мобильного, который в свое время вы опубликовали в СМИ, предложив звонить всем желающим, по-прежнему актуален? Или абонент заблокирован?

— Работает! Не так давно на мой аккаунт в социальной сети написал житель Дагестана, спросил, может ли поговорить лично. Я тут же дал номер телефона. Звонит: «Вы?», говорю: «Да». Сначала не верил, что я сам на звонок отвечаю, потом признал по голосу.

Часто приходят SMS — люди жалуются, критикуют, хвалят. Это нормально. Зачем прятаться? Правда, я честно предупреждаю, что не сразу могу отозваться — все-таки много разных дел, а звонящие порой слишком подробно рассказывают о проблеме. Проще отреагировать на письменное сообщение.

В прямом канале связи есть и плюсы, и минусы. Человек привыкает обращаться к главе республики, перепрыгивая промежуточные, низшие ступени. Но я же не в силах решать все задачи! Приходится объяснять людям, что сначала надо попытаться разобраться с возникшим вопросом на другом уровне.

И второе: я открыто заявил, что перестаю рассматривать анонимные обращения. Например: «Коллектив 5-й школы жалуется на директора». Хорошо, допустим. Но в этом коллективе ведь работают конкретные учителя, так? Вот и подпишитесь под письмом. Если претензия мотивирована, не надо бояться и скрывать имя.

Всего один раз мне позвонил критически настроенный товарищ, в эмоциональном запале наговорил кучу всякого. Я внимательно выслушал, узнал о себе много нового. По голосу было понятно, что человек не молод. Через какое-то время мой помощник связался со звонившим, попросил разрешения встретиться. Тот испугался, решил, что будем преследовать. Вместо этого сотрудник администрации привез подарки — фрукты, сладости, поблагодарил за неравнодушную гражданскую позицию.

— В 2009-м на вас было совершено покушение, погиб телохранитель, вы получили серьезные ранения…

— Это прошлое, зачем вспоминать? Надо понимать другое: в Ингушетии не спрячешься, даже если захочешь. Скажем, приехал я на торжественную линейку в какую-то школу, никого заранее об этом не проинформировав. Пока идет мероприятие, молва разнесет новость, и на выходе меня наверняка встретят несколько человек с просьбами, вопросами. Если местные жители успевают дойти из окрестных сел, тем, кто замышляет недоброе, тоже должно хватить времени на подготовку. Конечно, охрана и оперативные службы отслеживают ситуацию, хотя им со мной тяжело. Часто пренебрегаю требованиями безопасности — жить по инструкции не могу: туда не ходи, здесь не стой… Характер у меня такой, люблю свободу. Иногда сам сажусь за руль машины и еду куда-нибудь без всяких мигалок и сопровождения. Устраиваю внезапный рейд, чтобы не расслаблялись.

— При назначении на пост главы республики вы заявляли о намерении разобраться с коррупцией. Вам часто предлагали взятки?

— Однажды в 2009-м принесли пакет с 600 тысячами долларов, потом положили на стол банковскую карту, предупредив, что там 800 тысяч. Я дурака валял, делая вид, будто не понимаю, как карточкой пользоваться, спрашивал, мол, неужели все деньги на этом кусочке пластика поместились? Безусловно, брать ничего не стал, выгнал ходоков.

Хотя и ругать их было сложно, люди привыкли так решать вопросы, иначе не умели. Часы пытались мне дарить за миллион рублей, еще какие-то дорогие вещи, но я сразу объяснял: не возьму. В таких вопросах надо быть крайне щепетильным. Раз поддашься соблазну, потом не остановишься. Замараться легко. Ведь коррупция — проблема не одной Ингушетии. В отдельно взятом регионе эту заразу не победить.

— Переехав в 2008 году в Назрань, вы поселились в арендованном доме. Сейчас где живете?

— В государственной резиденции. Своим жильем в Ингушетии так и не обзавелся, хотя, конечно, мог бы построить дом. Деньги на это есть — с учетом надбавок за боевые заслуги, за Звезду Героя. Принципиально не хочу приобретать недвижимость в республике пока руковожу ею. Впрочем, движимого имущества в Ингушетии у меня тоже нет. Пользуюсь служебной машиной, которой вполне хватает.

Может, во мне говорит бывший разведчик? Всегда старался не светиться без нужды и уж точно не люблю выпячивать себя. Не мое! Думаю, и политика должна украшать скромность. Надо не словами, а делами доказывать состоятельность. Вот как-то так…